[Сергей Дацюк] [Apeiron] Изменения как искусство. Занятие 2 (2024)
![Изображение [Сергей Дацюк] [Apeiron] Изменения как искусство. Занятие 2 (2024)](https://s5.vkurse.info/attachments/1721580340528-png.54786/ "Картинка [Сергей Дацюк] [Apeiron] Изменения как искусство. Занятие 2 (2024)")
Изменения как искусство (занятие 2) [Apeiron] [Сергей Дацюк]
Курс описывает изменения как выход из определенностей и как неисследовательские искания, требующие внимания к языку и мышлению.
Он рассматривается как искусство, требующее воображения и интуиции для видения за пределами очевидного.
Участники научатся допускать, видеть и принимать изменения с помощью усмотрения Иного, перехода от состояний к ориентациям и исследования себя и среды через вопрошание.
Занятие №1: 5 июня
Занятие №2: 19 июня
Занятие №3: 3 июля
Занятие №4: 17 июля
Занятие №5: 31 июля
Тема Занятия 2.
Второе занятие будет посвящено попытке уйти от состояний, навязанных нам социальностью и даже западным пониманием так называемых «восточных практик» как вхождению в «измененные состояния» (так называемую, «измененку»), к ориентациям как усмотрениям Иного.
Курс лекций-бесед Сергея Аркадьевича Дацюка «Изменения как искусство»
Нас всех ждут радикальные мировые изменения. Причем изменения — это не перемены, не реформы, не революции и не эволюции.
Изменения — ни один из тех синонимов, которыми мы их называем.
Перемены — это про переход от одной определенности к другой. Перемены — это неизменность существа в меняющихся несущественных обстоятельствах.
Видение перемен позволяет избежать беспокойства. Призыв «быть спокойным как скала во время океанского шторма» — лживый. Скала не может беспокоиться, ибо она — не мыслящее существо.
Философия и практика изменений
Большинство бед любого существа — из-за нежелания меняться. И война — одна из таких бед. Если бы существа были готовы до войны на все те изменения, которые происходят во время войны и после войны, то война им была бы не нужна. Лишь под давлением массовых смертей некоторым, и то не всем, удается что-то понять и измениться.
Самая большая глупость, которую мне доводилось слышать: смысл жизни — сама жизнь или выживание, или даже экспансия. Ни то, ни другое, ни третье.
Зачем нужна жизнь, если в ней только выживать? Смысл всегда вне того, смыслом чего он является. Если смысл внутри того, чего он смысл, то это скорее дерьмо, а не смысл.
Изменения как искусство
Искусство изменений не является обобщением никакого опыта. Оно — попытка особого помышления и воображения. Чтобы говорить об изменениях, нужно вывести язык не только из субъект-объектных отношений, но и из хайдеггеровской экзистенциальной бытийности — в грамматику транзистенции.
Изменения происходят, когда они допускаются. Они происходят для тех, кем допускаются. Что всегда приспосабливается, никогда не меняется.
Он избегает неопределенности и не готов к Иному. Его удел — жалкое скучное существование, неотличимое от несуществования.
То ли ты приспособленец, приспосабливающийся к миру, то ли ты тиран, приспосабливающий мир под себя, — ты одинаково не изменяешься и ничего не изменяешь. Уничтожение мира — тоже не изменение, ибо руины и смерть — очень определенная и никчемная вещь, не порождающая Иного.
Даже само видение изменений требует не только особой оптики, но и некоторого самоотречения, дистанции от социальности, искусного обобщения, видимого до изменяющейся реальности, ухода от наблюдения вещей к ориентированию без ориентиров в смутных голоморфах.
Важно не столько делание изменений, что весьма редко бывает возможно, сколько видение изменений и причастность изменениям — это особое искусство, которое нельзя преподавать как набор знаний или умений, но лишь как жидкую грамматику смутных отношений, как предуготовление к иному, как некоторые неявные ориентации, как вопросы и относительные ориентиры.
И все же изменения есть или нет? Я думаю, что все существа, живущие в некотором одном пространстве-времени, принадлежат разным целым: определенному миру скуки и ужаса неизменности, и смутным голоморфам радости и любопытства изменений.
Изменения — это искусство обнаружения Иного в неопределенности; это искусство ориентации как ориентирования до и вне всяческих различий и повторов, начал и пределов; это искусство многомерного видения и вопрошания.
Вот об этом мой курс лекций-бесед.
Изменения и мышление — это разные представления одного и того же усмотрения.
Поэтому перед курсом искусства изменений хорошо бы ознакомиться с предыдущим моим курсом о ненормативном мышлении.
Почти вся философия бытийна и редко даже временнАя или динамичная. Изменения — путь лишь части мыслителей, которых приписала себе философия.
Мы пойдем путем египетской герметики, древнегреческого поэзиса, древнегреческого орфизма и древнегреческой софистики.
Мы пойдем путем древнегреческих мыслителей — Гесиода, Анаксимандра, Пифагора, Гераклита и Протагора, а не путем — Фалеса, Анаксимена, Парменида, Сократа, Платона и Аристотеля.
Дискурс философской определенности всегда узнаваем: истина, мудрость, идеи, понятия, категории, социальность и прочая определенность.
Совместность существ вполне может пребывать-пресуществляться-осуществляться в изменениях не только вне определенных отношений социальности, но и вне самого бытия — на просторе воображения.
Большинство лекций и курсов про нынешнее время стремятся научить нас, как выживать во время перемен, то есть как перейти от одной определенности к другой, понимая неопределенность как необученность некоторым знаниям, видениям, опыту, который, если его получить, сделает неопределенность определенностью.
Мы предпримем попытку показать изменение как пребывание в неопределенности и причастность к Иному — как искусство допустимого и поэтому возможного.
Мы покажем то, чего не делает наука и философия в своих помышлениях и исследованиях. Мы покажем, как искания и любопытство, воображение и мыслительные изобретения предваряют все и всяческие поиски, исследования и открытия.
Продажник:
Скачать:
Изменения как искусство (занятие 2) [Apeiron] [Сергей Дацюк]
Курс описывает изменения как выход из определенностей и как неисследовательские искания, требующие внимания к языку и мышлению.
Он рассматривается как искусство, требующее воображения и интуиции для видения за пределами очевидного.
Участники научатся допускать, видеть и принимать изменения с помощью усмотрения Иного, перехода от состояний к ориентациям и исследования себя и среды через вопрошание.
Занятие №1: 5 июня
Занятие №2: 19 июня
Занятие №3: 3 июля
Занятие №4: 17 июля
Занятие №5: 31 июля
Тема Занятия 2.
Второе занятие будет посвящено попытке уйти от состояний, навязанных нам социальностью и даже западным пониманием так называемых «восточных практик» как вхождению в «измененные состояния» (так называемую, «измененку»), к ориентациям как усмотрениям Иного.
Курс лекций-бесед Сергея Аркадьевича Дацюка «Изменения как искусство»
Нас всех ждут радикальные мировые изменения. Причем изменения — это не перемены, не реформы, не революции и не эволюции.
Изменения — ни один из тех синонимов, которыми мы их называем.
Перемены — это про переход от одной определенности к другой. Перемены — это неизменность существа в меняющихся несущественных обстоятельствах.
Видение перемен позволяет избежать беспокойства. Призыв «быть спокойным как скала во время океанского шторма» — лживый. Скала не может беспокоиться, ибо она — не мыслящее существо.
Философия и практика изменений
Большинство бед любого существа — из-за нежелания меняться. И война — одна из таких бед. Если бы существа были готовы до войны на все те изменения, которые происходят во время войны и после войны, то война им была бы не нужна. Лишь под давлением массовых смертей некоторым, и то не всем, удается что-то понять и измениться.
Самая большая глупость, которую мне доводилось слышать: смысл жизни — сама жизнь или выживание, или даже экспансия. Ни то, ни другое, ни третье.
Зачем нужна жизнь, если в ней только выживать? Смысл всегда вне того, смыслом чего он является. Если смысл внутри того, чего он смысл, то это скорее дерьмо, а не смысл.
Изменения как искусство
Искусство изменений не является обобщением никакого опыта. Оно — попытка особого помышления и воображения. Чтобы говорить об изменениях, нужно вывести язык не только из субъект-объектных отношений, но и из хайдеггеровской экзистенциальной бытийности — в грамматику транзистенции.
Изменения происходят, когда они допускаются. Они происходят для тех, кем допускаются. Что всегда приспосабливается, никогда не меняется.
Он избегает неопределенности и не готов к Иному. Его удел — жалкое скучное существование, неотличимое от несуществования.
То ли ты приспособленец, приспосабливающийся к миру, то ли ты тиран, приспосабливающий мир под себя, — ты одинаково не изменяешься и ничего не изменяешь. Уничтожение мира — тоже не изменение, ибо руины и смерть — очень определенная и никчемная вещь, не порождающая Иного.
Даже само видение изменений требует не только особой оптики, но и некоторого самоотречения, дистанции от социальности, искусного обобщения, видимого до изменяющейся реальности, ухода от наблюдения вещей к ориентированию без ориентиров в смутных голоморфах.
Важно не столько делание изменений, что весьма редко бывает возможно, сколько видение изменений и причастность изменениям — это особое искусство, которое нельзя преподавать как набор знаний или умений, но лишь как жидкую грамматику смутных отношений, как предуготовление к иному, как некоторые неявные ориентации, как вопросы и относительные ориентиры.
И все же изменения есть или нет? Я думаю, что все существа, живущие в некотором одном пространстве-времени, принадлежат разным целым: определенному миру скуки и ужаса неизменности, и смутным голоморфам радости и любопытства изменений.
Изменения — это искусство обнаружения Иного в неопределенности; это искусство ориентации как ориентирования до и вне всяческих различий и повторов, начал и пределов; это искусство многомерного видения и вопрошания.
Вот об этом мой курс лекций-бесед.
Изменения и мышление — это разные представления одного и того же усмотрения.
Поэтому перед курсом искусства изменений хорошо бы ознакомиться с предыдущим моим курсом о ненормативном мышлении.
Почти вся философия бытийна и редко даже временнАя или динамичная. Изменения — путь лишь части мыслителей, которых приписала себе философия.
Мы пойдем путем египетской герметики, древнегреческого поэзиса, древнегреческого орфизма и древнегреческой софистики.
Мы пойдем путем древнегреческих мыслителей — Гесиода, Анаксимандра, Пифагора, Гераклита и Протагора, а не путем — Фалеса, Анаксимена, Парменида, Сократа, Платона и Аристотеля.
Дискурс философской определенности всегда узнаваем: истина, мудрость, идеи, понятия, категории, социальность и прочая определенность.
Совместность существ вполне может пребывать-пресуществляться-осуществляться в изменениях не только вне определенных отношений социальности, но и вне самого бытия — на просторе воображения.
Большинство лекций и курсов про нынешнее время стремятся научить нас, как выживать во время перемен, то есть как перейти от одной определенности к другой, понимая неопределенность как необученность некоторым знаниям, видениям, опыту, который, если его получить, сделает неопределенность определенностью.
Мы предпримем попытку показать изменение как пребывание в неопределенности и причастность к Иному — как искусство допустимого и поэтому возможного.
Мы покажем то, чего не делает наука и философия в своих помышлениях и исследованиях. Мы покажем, как искания и любопытство, воображение и мыслительные изобретения предваряют все и всяческие поиски, исследования и открытия.
Продажник:
Скачать: